Дед Мазай и другие - Страница 2

– Не плачь, – Иван-царевич встал перед ней на колени и снял шапку. – Я о тебе буду заботиться, комаров тебе буду ловить… Если ты, конечно, согласна.

И он протянул лягушке незабудку.

– Я… согласна! – прошептала та и упала в обморок.

На царском крыльце Ивана уже поджидали братья: Федот с боярышней – оба с черными повязками на глазу, и толстый Дормидонт с купеческой дочкой.

Увидев младшего брата с лягушкой в шапке, Федота толкнул Дормидонта локтем, и оба прыснули со смеха:

– Ну, ты попал!

– Вот ботаник!

В тот же вечер молодых обвенчали.

– Ну, что ж, сынки мои любезные! Посмотрим, какие у вас жены в хозяйстве полезные, – сказал в рифму царь и дал команду слугам. – Выдать им полпуда муки… Пусть к завтрашнему свадебному пиру испекут пироги!

Быстро сказка сказывается, да не скоро пироги делаются.

Стала боярская дочь тесто месить, увидела стекающую с нежных пальчиков жижу и с отвращением стряхнула ее. Брызги так и полетели во все стороны – да царевичу Федоту в лицо. Вскочил Федот, схватил сырое яйцо и запустил им в молодую жену. А та – в него тестом, а он в нее– яйцом, а она – тестом… И такая шла битва, что в пять минут все яйца побили, а тесто расшвыряли – хоть со стен соскребай!

Купеческая дочь была не так брезглива: принялась она месить тесто, да не заметила, как из лифа в кадку упало несколько припрятанных монет. И толстый Дормидонт, уплетавший сырые яйца, тоже этого не заметил. А то бы сам в тесто полез!

А в покоях младшего брата было тихо и печально. Иван с жалостью глядел на свою лягушечку:

– Бедная! Ты же утонешь в этой кадке…

– Не волнуйся, Иван-царевич, ложись спать. Утро вечера мудренее.

Как только Иван уснул, лягушка сбросила свою шкурку и превратилась в Василису Прекрасную. Из кадки с тестом пошел пар, и все погрузилось в туман неизвестности.

И вот настал свадебный пир. Во главе длинного стола сидел царь Василий, поодаль – гости: бояре да дворяне, да послы заморские и загорские.

Зазвучали фанфары и трубы, гусли и дудки, балалайки и ложки. В зал вошел Федот с молодой женой и золотым подносом, на котором стояла красивая шкатулка. Гости одобрительно зашумели.

Снова зазвучали фанфары и трубы. Появился Дормидонт с женой и серебряным подносом, накрытым дорогим покрывалом. Гости захлопали.

В третий раз зазвучали фанфары и… И смолкли. Вошел Иван-царевич с сачком. В руках он держал деревянный поднос, покрытый простым полотенцем.

Царь Василий сдвинул брови:

– А где твоя жена, Иван?

– Ускакала на болото! – подсказала старшая невестка.

– Небось, бородавки выводит! – добавила средняя.

Раздались смешки.

– Она прибудет попозже, – вздохнул Иван-царевич.

– Ну, сынки, показывайте, что приготовили ваши жены-наряжены, умелицы-рукодельницы! – сказал Василий.

Федот-царевич поставил перед царем золотой поднос и достал из шкатулки сморщенный куличик, похожий на комок глины. Царь попробовал отщипнуть от него кусок, но не смог. Ковырнул ножом и вилкой – не вышло. Тогда Василий взял грецкий орех и треснул его куличом. Орех раскололся.

– Ого!

– Ого! – сказали бояре и дружно застучали о стол кубками.

Вторым показывал работу своей жены Дормидонт. На серебряном подносе, под парчовым покрывалом, лежал обычный с виду пирог.

Василий попробовал его… и выплюнул сломанный зуб и золотую монету с собственным изображением.

– Ой! – схватился за щеку царь.

– Ой! – дружно подхватили бояре.

Наконец, перед царем оказался третий поднос.

– Сейчас оттуда лягушка выпрыгнет, – хмыкнул Федот-царевич, уже занявший свое место за столом.

– Вот-вот, – поддержал его Дормидонт.

Иван-царевич сдернул полотенце, и все ахнули…

На подносе красовался чудесный пирог, похожий на стольный город – с домами, маковками церквей, и царским дворцом, покрытым марципаном и цукатами.

Царь аккуратно отломил одну из башенок и положил в рот. Лицо его выразило блаженство.

– Вот это мастерица, – сказал Василий.

И тут сами собой загремели фанфары, задудели трубы, затрещали ложки. Двери – тоже сами собой – распахнулись, и в зале появилась Василиса Прекрасная. В прекрасном платье, с прекрасной прической, а лицо у нее было такое прекрасное…

– Кто это? – перешептывались гости.

Василиса подошла к Ивану-царевичу и взяла его под руку.

– Простите, вы кто? – растерялся Иван.

– Не узнаешь меня, Ваня? – Василиса показала Ивану незабудку и что-то зашептала на ухо.

– Батюшка, – сказал Иван-царевич, – позволь представить мою жену, Василису.

Бояре и дворяне восторженно зашумели. Старшие братья переглянулись.

– Везет же дураку! – сказал Федот-царевич.

Жена, услышав это, вонзила острый каблук мужу в ногу. Федот в ответ крепко лягнул ее. Боярышня схватилась за ногу и застонала.

Купеческая дочь под шумок запихивала в рукава золотые ложечки и вилки.

Царь Василий хлопнул в ладоши:

– А сейчас я хочу, чтобы мои любезные невестки порадовали нас танцем!

Старшая поднялась и, охнув, снова села на место:

– Не могу, царь-батюшка, нога болит.

Царь перевел взгляд на жену Дормидонта, но не увидел ее: купчиха под столом запихивала в рукав серебряный ножик…

– А где же наша средняя невестка? – удивился Василий.

– Тута я! – Купеческая дочь вылезла из-под стола и вышла на середину залы.

– И-эх!

Она бойко замахала руками и закрутилась так быстро, что из рукавов полетело ворованное золото и серебро. Кому-то из гостей в лоб попало ложкой, кому-то – половником. А в дубовую спинку царского трона вонзились вилка и нож. Перепуганные бояре дружно нырнули под стол.